Д Димитрюк - За горизонт. [СИ]

Воинской частью железной рукой правил подполковник Петров Сергей Петрович. Железная хватка подполковника заключалось не только в поддержании в части относительного порядка, но и в неукоснительной заботе о том, чтобы без его ведома шустрые прапорщики не могли свинтить с вверенной им техники ничего ценного. А свинтить там было что.

Подполковник был человеком весьма своеобразным. Сказать, что подполковник любитель охоты и рыбалки, это ровным счетом ничего не сказать. Сергей был заматеревшим фанатом подобного активного отдыха. И через это ничуть не тяготился должностью в глубоком захолустье, все свободное от службы время отдавая любимым увлечениям и строительству дачи на живописном берегу местного озера.

Судьба свела нас с подполковником на охоте. Слово за слово, стаканчик на крови, приглашение поблеснить щурят по перволедице, и как итог — налаживание взаимовыгодного сотрудничества. Серега грамотно, но не зарываясь, списывал резину, запчасти, топливо, а иногда и технику, взамен получая стройматериалы для своей дачи и зеленые бумажки с портретами мертвых президентов.

В гости к этому замечательному человеку я и собирался заехать, закрыть пару незакрытых вопросов.

КПП встречает меня теплом пузатой протопленной печки и хмурым прапорщиком из местных с сильнейшим выхлопом после вчерашнего.

— К кому? — служивый устало проводит ладонью по заспанной морде.

— Здравия желаю, товарищ прапорщик. К командиру.

— Как доложить?

Ответить не успеваю. За окном визжат тормоза, и в тамбур КПП вихрем врывается командир части.

— Дежурный, автомат твой, быстрее! — подполковник хватает протянутое прапорщиком оружие. Когда подполковник успел отомкнуть магазин, я не успел заметить. Настолько быстрые и отточенные движения у Сергея. Подполковник выбивает из магазина два патрона и прячет их в карман. — Дай пустой магазин, — требует у прапора начальство. Прапор протягивает начальству пустой магазин. — Дэн, чего встал? Ты же на охоту приехал, — не спрашивает, утверждает подполковник. — Хватай ружье и поехали.

Логику подполковника можно понять. Раз я приехал на своем грузовике — значит, на охоту собрался. Да и одет я соответственно.

— Товарищ подполковник, я вообще–то по делу.

Но подполковник неумолим, — Дела двадцать минут подождут. Есть ствол под рукой?

— Ну, как сказать, в общем, есть, — мое ружье упаковано глубоко в недра «головастика», так что обойдусь обрезом. Тем более в данной местности этим никого не удивишь.

— Бери, и поехали, — торопит подполковник.

Сказав детям, что папа скоро, прячу под куртку обрез и запрыгиваю в нетерпеливо ждущий рядом УАЗ.

— Давай, давай не спи! — гонит водителя командир.

— Куда едем? — интересуюсь у Сергея.

— Да тут, на седьмом посту кабанчик в колючке запутался. Будем брать.

Достав из кармана пару патронов, подполковник снаряжает выданный прапором пустой магазин.

До седьмого поста УАЗик долетел минут за десять. На месте нас ждет пожилой, сильно заросший субъект, закутанный в армейскую плащ–палатку.

— Митрич, показывай, — подполковник так торопится, что даже не удосуживается захлопнуть двери УАЗа. Мужик молча направляется вдоль периметра.

Натоптанная по желто–оранжевому ковру опавшей листвы тропинка петляет по мелкому смешанному подлеску. Кристально–чистый осенний воздух пропитанный запахом хвои приятно щекочет ноздри. Где–то чуть в стороне тихонечко журчит ручеек. Птички поют. Слабый ветерок нежно гладит сильно поредевшие кроны. В памяти сами собой всплывают заученные в школе строки Пушкина, очень точно и емко передавшего саму суть русской осени.

Унылая пора! очей очарованье!Приятна мне твоя прощальная краса,Люблю я пышное природы увяданье,В багрец и в золото одетые леса.

Всё–таки удивительный народ — русские. Все прогрессивное человечество из века в век видело чернокожих исключительно в ударном труде на плантациях, но на плантациях России неграм зябко даже летом. Поэтому Арапа Петра Великого не сгноили во глубине сибирских руд.

И не прогадали, его кучерявого правнука муза вознесла на самый верх поэтического Олимпа.

— Пришли, тута он, — субъект в плащ–палатке отступил в сторону, пропуская вперед клацнувшее затвором калаша начальство.

— Митрич, табельное твое где? — вкрадчиво поинтересовалось начальство.

— Где–где, в оружейке осталось. Я же не пацан малолетний с такой дурой взад–назад по лестнице скакать, — равнодушно пробурчал Митрич.

Выслушав объяснение дичайшего нарушения устава, подполковник тяжело вдохнул, покачал головой и двинулся в сторону хрюкающего где–то в высокой траве зверя.

Скажу честно, понять могу обоих.

И подполковника, которому просто негде набрать других кадров. Потому приходится терпеть тех, что есть.

И пенсионера Митрича, которому просто залезть на десятиметровую караульную вышку, уже подвиг. А уж тащить наверх неудобную трехлинейку это сродни мазохизма. Вот и ходят мужики на пост без оружия. Знают, с этой стороны часть вплотную граничит с болотом, из которого кроме кабана или кикиморы с лешими выйти некому.

Но кабану военное имущество не интересно, а кикиморы, лешие и прочие социальные элементы с местными мужиками предпочитают не связываться. Ибо места тут глухие, а люди живут суровые.

— Ты смотри, какой красавец. Не меньше центнера будет, — подполковник вскидывает автомат к плечу выцеливая зверя.

Хотя чего его выцеливать? Кабан почти неподвижен. Плотно перехлестнутый кольцом колючей проволоки, глубоко впившимся в толстую шкуру, хрипящий зверь прижал уши и развернулся в нашу сторону.

Я даже не стал взводить курки обреза. Это не охота, это расстрел.

Бах!

Чиркнув по кабаньей холке, пуля рвет сталь захлестнувшей зверя стальной петли.

— УИИИИИ, — секач срывается с места.

Судорожно взвожу курки обреза, понимая — не успеваю!

Бах!

Подстреленный зверь падает на землю в паре метров от подполковника.

— Неправильно это, в привязанного зверя стрелять. У зверя должен быть шанс, — спокойный, как танк, подполковник кидает автомат впавшему в ступор водителю. — Митрич, ты тут разделай все как положено, я за мясом машину пришлю через часик.

— Сделаем, — с видом факира Митрич материализует в руке охотничий нож. Прелести охоты ему по барабану. У него чисто житейский интерес — отщипнуть долю от почти центнера свежего мяса. Местные они вообще не охотники, в городском понимании этого термина, они добытчики. Это я могу позволить себе извести десяток патронов на одну тощую утку. А такие вот Митричи будут терпеливо ждать, пока с одного самокрута на дымаре смогут взять две–три птицы.